Считается, что стихийные бедствия, вызванные изменениями климата и погодными условиями, слепы к полу и возрасту жертв. Но это не так: на женщин и мужчин, молодых и старых они влияют очень по-разному. Пол и возраст – очень важные факторы, влияющие на то, как именно человек будет переживать стихийное бедствие, кто умрет, а кто выживет. Несмотря на это, информации об этой проблеме невероятно мало.
Когда мы смотрим на имеющиеся данные, становится понятно, насколько важную роль гендер играет в подобных вопросах. Например, если говорить о жертвах стихийных бедствий, то женщин среди них всегда оказывается гораздо больше, чем мужчин. Один из опросов, проведенный в в провинции Ачех, Индонезия, после разрушительного цунами в Индийском океане в 2004 году, демонстрирует, что в наиболее пострадавших регионах число погибших женщин достигало четырех на каждого погибшего мужчину. А в некоторых деревнях вообще все погибшие были исключительно женщинами. Такая значительная разница объясняется культурными ограничениями, касающимися женского поведения и воспитания. В провинции Ачех девочек не поощряют учиться плавать или лазить по деревьям. Кроме того, во время цунами женщины занимались домашней работой в своих жилищах, расположенных в уязвимой позиции близко к береговой линии.
Но даже пережив самое страшное, после стихийного бедствия женщины и дети, как правило, сталкиваются с особыми угрозами своей безопасности, например, повышенным риском стать жертвой гендерного насилия. Необходимость покинуть свой дом, стресс и травмы – все эти последствия стихийных бедствий являются факторами, увеличивающими риск домашнего насилия. Многие женщины оказываются в центрах по эвакуации населения или вынуждены жить у дальних родственников, что увеличивает риск столкнуться с агрессором.
Имеющиеся данные позволяют нам учитывать особенную уязвимость женщин и детей во время стихийных бедствий, и разработать подходящие стратегии помощи им в критический момент. Как правило, базовые потребности мужчин и женщин во время периода реабилитации различаются. Эти потребности зависят от контекста, потому что стихийные бедствия обычно увеличивают уже существовавшее гендерное неравенство, конкретные проявления которого по-разному выражаются в разных обществах.
Однако в общем и целом, в ситуациях недостатка еды, от женщин часто ожидается, что сначала они накормят мужчин и мальчиков, что выливается в риск особенного недоедания для женщин, типичный для периодов после стихийных бедствий. У женщин также имеются особые потребности в вопросах медицинского обслуживания и гигиены, и им часто приходится брать на себя специфические работы по хозяйству, которые затрудняют им доступ к гуманитарной помощи. Если волонтер_ки гуманитарных организаций не будут учитывать эти особенности, то они не смогут обеспечить женщинам доступ к гуманитарной помощи на равном уровне с мужчинами.
В связи с соответствующей социализацией, мужчины и женщины имеют разный набор навыков и областей знания, в которых они разбираются, – эта разница, если ее использовать корректно, может повлиять на эффективность гуманитарной помощи и скорость восстановления общества. В Тихоокеанском регионе, где я работаю, женщины хорошо знают, как и из чего лучше всего готовить еду в этом регионе, – эта информация очень важна для волонтеро_к, которые организуют кухню для пострадавших. И эта информация окажется доступной только в том случае, если организатор_ки проконсультируются с местными женщинами, чтобы проанализировать полученные знания и использовать их в подготовке помощи, соответствующей нуждам пострадавших в конкретном регионе.
Недавние стихийные бедствия в Тихоокеанском регионе показали, что существуют серьезные проблемы с реакцией на специфические нужды девочек и женщин. Несмотря на то, что необходимость сбора информации с учетом гендера пострадавших очевидна, гуманитарные организации все равно не делают этого — ни на региональном, ни на глобальном уровне.
Для сравнения, если посмотреть на случаи, когда данные о различных потребностях людей разных гендеров и возрастов учитывались при организации помощи, то мы увидим, что принятые меры оказались значительно более эффективны. Особенно ярко можно это наблюдать на примере реакции правительства Тонга на тропический циклон на островах Хаапай в начале 2014 года. Данные, учитывающие гендерные и возрастные различия, были собраны национальными и провинциальными представитель_ницами власти, и на всех уровнях спасатели и гуманитарные организации знали о специфических нуждах девочек и женщин.
Например, власти уже на ранних этапах выяснили число беременных и кормящих женщин на всех пострадавших от циклона островах, и отдали им приоритет в доступе к медицинскому обслуживанию. Первые спасатели, прибывшие в пострадавший регион, собрали информацию о том, где конкретно женщины имеют проблемы с доступом к помощи, и направили туда ресурсы, ориентированные на помощь женщинам. Эвакуационные центры были организованы с учетом особых нужд женщин в плане безопасности. В частности, были организованы раздельные душевые для мужчин и женщин, а спальные места были разделены по семьям.
Таким образом, сбор и анализ данных с учетом гендерных и возрастных различий является ключевым фактором в организации эффективной гуманитарной помощи. Так почему же его постоянно игнорируют? Возможно, эта задача рассматривается как дополнительная и необязательная услуга, которой можно пренебречь ради организации более быстрой реакции на катастрофу. Какими бы ни были причины, ответственность за заполнение пробелов в информации лежит на всех организатор_ках гуманитарной помощи. Чтобы оказать адекватную помощь, удовлетворяющую потребности всех пострадавших, нам необходимо поставить анализ их гендерных и возрастных различий в центр нашей работы.
Philippa Ross: Why gender disaster data matters: ‘In some villages, all the dead were women’ // TheGuardian.com